Под ногами чавкала черно-серая жижа, с неба сыпалась какая-то липкая гадость. Промозглый февральский ветер оттопыривал шарф, кусал за шею, забирался под юбку. Любочка Скрипалева шагала от факультета в сторону общежития, бормоча себе под нос что-то невнятное и даже вроде бы не вполне цензурное. Жизнь казалась совершенно безрадостной.
Семестр едва начался, а этот старый лысый павиан Чашкин уже удружил коллоквиумом. И объявил об этом только позавчера. Господи, когда же готовиться? Денег, выданных любящими родителями вместе с порцией объятий и поцелуев при отъезде из родного города, оставалось совсем немного, а стипендия еще не скоро... И на что ушли – непонятно. Ах, ну да, шарф... Предполагалось, что этот бирюзовый шарф будет так чудесно оттенять Любочкины голубые глаза и золотистые волосы, что Стас совсем потеряет голову. При мысли о Стасе Любочка застонала. Еще и это!.. Сегодня во время большого перерыва она зашла в студенческую столовку, хотела выпить кофе и съесть пару пряников с мясом. Черт его знает, почему тесто у этих пирожков всегда было жестким и сладковатым... Зато они были сытными и дешевыми, а «пряниками с мясом» их называло уже не одно поколение студентов. Войдя в похожее на аквариум помещение, Любочка увидела у кассы небольшую очередь, почти в самом ее начале – Стаса, а рядом с ним, чуть впереди... Светку! Ту самую Светку с параллельного потока, у которой были самые подробные конспекты, самый звонкий и заразительный смех, самые французские духи и вообще все самое-самое. Они о чем-то разговаривали, потом Светка протянула Стасу руку, а он ей – свою... Не дожидаясь дальнейшего развития событий, злая, голодная и несчастная девушка вылетела на улицу, решив ни за что больше не подходить к Стасу, не разговаривать с ним, не звонить и, по возможности, не вспоминать.
...Любочка скрипнула зубами и извлекла из пачки сигарету – разумеется, последнюю. Ну еще бы, тринадцатое число, разве можно ждать чего-то хорошего. Ладно хоть не пятница... Хотя лучше бы пятница, тогда завтра не было бы этого окаянного коллоквиума, впрочем, Чашкин запросто мог назначить и на субботу, с него бы сталось...
С такими невеселыми мыслями Любочка зарулила в магазин, где приобрела упаковку пельменей с идеологически выдержанным названием «Традиционные» и пачку чая. В промокших уже насквозь ботинках доскакала до общежития и, войдя в комнату, первым делом включила плитку, стоящую на полке в крошечном предбанничке. Собственно, только эта полка там и помещалась, да еще маленькая галошница, заботливо сколоченная Любочкиным папой. Вторая дверь, внутренняя, из-за галошницы полностью не открывалась, но стройную Любочку это не особо огорчало.
После пельменей и чая жизнь не то чтобы заиграла новыми красками, но и отвращения уже не вызывала. Любочка разжилась у соседей сигаретами и свежими анекдотами, заварила себе еще чаю, извлекла из-под кровати банку домашнего клубничного варенья, а с полки над столом – «Зоологию беспозвоночных» Догеля. Потом, чтоб два раза не вставать, сбегала в конец коридора умыться и почистить зубы, влезла в пижаму и, забравшись под одеяло, попыталась сосредоточиться на беспозвоночных. Спустя некоторое время она, слегка обалдев от плоских и ленточных червей, решила сделать передышку и позвонила своей соседке по комнате, «полумертвой душе» Юльке. Выяснила, что та ночевать опять не придет, и тщательно заперла обе двери. Юлька в скором времени собиралась замуж и теперь почти постоянно обреталась у жениха.
Вернувшись к беспозвоночным и оценив объем материала, который оставалось выучить, Любочка испытала новый приступ пессимизма. Несчастная студентка сначала честно пыталась что-то запомнить, потом писать шпаргалки, но укладываться в голове все эти полихеты и олигохеты упорно не желали. Тогда Любочка выудила из лежащего на столе кошелька фотографию Стаса, всхлипнула, постучала по ней кулачком, приговаривая: «Дурак! Какой же ты дурак!», - потом несколько раз поцеловала, снова всхлипнула, проверила, поставлен ли будильник на семь, погасила свет и уснула в слезах.
... В окно ехидно заглянуло солнце, потыкало в глаза колючими лучами, давая понять Любочке, что она не слышала будильника и теперь безнадежно опоздала. На коллоквиум опоздала! Любочка схватилась за голову и едва не разрыдалась. Однако в институт идти все равно было надо, хотя бы к третьей паре, и она стала торопливо запихивать в рюкзак учебники и тетради с конспектами. Отперла внутреннюю дверь и попыталась выйти, однако дверь повела себя странно. Приоткрылась на пару сантиметров и тут же вернулась в исходное положение. Любочка повторила попытку – результат тот же. Некоторое время девушка продолжала бороться с дверью, наконец, потеряв терпение, отошла на другой конец комнаты, разбежалась, насколько позволяло небольшое пространство, и что есть силы ударила в дверь плечом.
Раздался оглушительный грохот и треск. Любочка вылетела в предбанник, едва не снеся со стены полку со стоящей на ней электрической плиткой. С минуту она, зажмурившись, приходила в себя, потом осторожно прикоснулась к ушам, будто хотела убедиться, что они не пострадали, потрясла головой, неуверенно открыла глаза и огляделась. Весь пол предбанника был усеян разноцветными ошметками воздушных шаров. В замочной скважине второй двери торчала соломинка для коктейля. На полу среди все еще весело подпрыгивающих уцелевших шариков валялась беленькая открытка-валентинка. Дрожащими руками Любочка подняла ее, прижала к сердцу и счастливо засмеялась. Все еще улыбаясь, нерешительно, как будто валентинка могла укусить, открыла ее. На белом фоне ядовито-оранжевым маркером было начертано: «Чашкин заболел!!!»
Вздох облегчения вырвался из Любочкиной груди. Не веря до конца своему счастью, девушка перечитала эти спасительные слова еще несколько раз и на радостях немного потанцевала по комнате, напевая известную биофаковскую песню: «Под Догеля эгидой учил я этот бред про много хищных видов бродячих полихет», - а затем отперла наружную дверь – в конце концов, надо же хотя бы умыться.
В коридоре маячил Стас. Увидев открывшуюся дверь, он изящно пригарцевал к Любочке и, застенчиво роя копытом линолеум, сунул ей под нос явно страдающую сколиозом розовую махровую хризантему. «Ну наконец-то! – радостно зачастил он. – А я тут жду, жду, когда ты выйдешь... Чашкин-то... представляешь? Я еще вчера знал, хотел тебе сюрприз сделать. А шарики мы с пацанами полночи по очереди через трубочку надували! Прикольно, правда? Ну скажи, Скрипочка, ты рада? Спорим, ты не выучила беспов!» «Стасик, ты меня воскрешаешь, - пробормотала Любочка. – Просто не верится! Только знаешь... Блин! Я ведь видела вчера... со Светкой... и вы с ней за руки...» Стас моргнул, не сразу сообразив, о чем речь, и тут же прыснул: «Глупая Скрипочка! Да она мне купюру разменивала! Ну ты даешь... А я тебя ждал, кофе тебе взял, пряников с мясом... Почему ты не пришла?» «Дурак! Какой же ты дурак!» - засмеялась Любочка и уткнулась Стасу в плечо.