Вот что писали об этом спектакле в Париже:
ЦИТАТА
05 - 26 января 2004 г.
Московские актеры привезли во Францию Шекспира.
Вчера в Париже закончились необычайно успешные гастроли «сборной команды» актеров московских театров, показавших спектакль «Двенадцатая ночь». Поставил эту комедию Шекспира с российскими актерами британский режиссер Деклан Доннеллан. В его спектакле все роли, в том числе женские, исполняют актеры-мужчины. Среди них есть и признанные мастера (Александр Феклистов и Михаил Жигалов), и актеры, получившие известность благодаря телевидению (Владимир Вдовиченков, Дмитрий Дюжев из «Бригады», Дмитрий Щербина из сериала «Две судьбы»).
© «Новые Известия», 27.01.2004
“Kолыма” идет на ура.
Сугубо мужская “Двенадцатая ночь”, представленная в Париже Чеховским фестивалем, набирает обороты. В театре “Les Gemeaux” (“Близнецы”) уже отыграли 5 из 15 спектаклей, и теперь московские артисты окончательно почувствовали разницу в менталитетах.
Так, мужская сборная усвоила, что предметы женского гардеробчика: платье, чулки и туфли на каблуках, которые в спектакле носят мужчины, не вызывают такого двусмысленного хохота, как в Москве. И хотя с самого начала идея трансвестизма не закладывалась режиссером в постановку как пикантная основа, тем не менее финальный поцелуй между Виолой и Себастьяном (артисты Андрей Кузичев и Евгений Цыганов) в Москве всегда идет под рев и аплодисменты. Здесь же — трогательные вздохи гуманистического свойства и радость того, что брат и сестра воссоединились.
Единственная сцена, которая неизменно одинаково принимается как в Москве, так и в Париже, — это так называемая “Колыма”. Сцена заговора против дворецкого Мальволио (Дмитрий Щербина) эффектно оформлена знаменитой тюремной песней “Колыма”: ее начинает сильно пьющий сэр Тоби (Александр Феклистов), подхватывает басом сэр Эндрю (Дмитрий Дюжев)... Но когда камеристка Мария (Илья Ильин), выхватив белый платок, как солистка ансамбля “Березка”, плывет по сцене лебедушкой, публика заходится в экстазе. И не видит, что в это время за кулисами французские техники и монтировщики подпевают артистам. На спектакле, сыгранном в воскресенье, один из французов так увлекся “Колымой”, что продолжал петь, когда на сцене уже все умолкли.
Рецензии на “Двенадцатую ночь” очень хорошие. Так, “Фигаро” считает, что русские представили настоящий шекспировский театр со страстями и великолепным ансамблем. Что “Двенадцатая ночь” повторила успех “Бориса Годунова”, сыгранного в Париже год назад. И особенно отмечает царя Бориса – артиста Александра Феклистова, в данном случае беспутного сэра Тоби.
© «Московский Комсомолец», 13.01.2004, Марина РАЙКИНА.
Обыкновенные чудеса c “Двенадцатой ночью”.
Космос потерял голос...
— Быть придурком, добрым сэром Эндрю — это тебе не Космоса играть, — говорю я и смотрю в зеркало, где Космос, он же артист Дима Дюжев, грустно смотрит на меня и молчит.
— Это все парижский вирус виноват, — шутит Вдовиченков и уходит. Нервозная обстановка. Третий звонок. Так начались в Париже гастроли знаменитого московского спектакля “Двенадцатая ночь” (режиссер — англичанин Деклан Доннеллан), который во французскую столицу на три недели привез Чеховский фестиваль.
Московская команда прилетела в рождественскую ночь. И начались чудеса. Первое чудо, что в Париже плюс десять. Второе — театр, где выступают артисты из Москвы, называется “Les Gemeaux”, то есть “Близнецы”. А в центре шекспировской “Двенадцатой ночи”, как известно, тоже близнецы — Себастьян и Виола, из-за которых возникает весь сыр-бор. Третье — премьерный спектакль русских был объявлен на 7 января, именно на ту самую Королевскую ночь, в которую, согласно легенде, волхвы приходили с дарами в ясли. Четвертое — артисту Дюжеву, известному как “бригадир” Космос, вызвали врача. Впрочем, все по порядку, если в рождественские дни вообще можно говорить о каком-то порядке.
— Уверяю тебя, это все совпадения — с Королевской ночью и вашим первым спектаклем, — смеется директор театра “Les Gemeaux” Франсуаза Летелье. — У вас успех — вот это чудо!
Летом эта энергичная дама на Чеховском фестивале впервые увидела “Двенадцатую ночь” и влюбилась в этот необычный спектакль — поклялась привезти его в Париж, в свой знаменитый театр. А знаменит он тем, что приглашает на постановки лучших мировых режиссеров, не боится рисковать, сочетает жесткость современности с современным подходом к классике. На этой национальной сцене уже выступал театр Фоменко с “Египетскими ночами”, играли “Бориса Годунова” — тоже проект Чеховского фестиваля. Кстати, из “Бориса” в “Двенадцатой ночи” работает только царь — Александр Феклистов, все остальные — молодые артисты, но многих уже знают: Щербина, Дюжев, Вдовиченков, Кузичев, Цыганов, Ильин и другие.
Перед первым спектаклем за кулисами был страшный нервак.
Вот тут-то я и говорю Дмитрию Дюжеву в зеркало: “Да, быть добрым сэром Эндрю — это тебе не Космоса играть”. Дюжевское изображение молчит и только показывает на горло.
— Главное, чтобы вообще мог говорить, — произносит Шут — Женя Писарев, бледность которого не скрывает даже грим.
Для него это первый спектакль: Писарев впервые сыграет Шута вместо Игоря Ясуловича, который в данный момент в Нью-Йорке играет премьеру Московского ТЮЗа “Скрипка Ротшильда”.
— Меня Игорь Николаевич вводил, — объясняет Шут, — я до сих пор чувствую, что он следит за мной, шаг в сторону боюсь сделать.
Спокойными кажутся только граф Орсино (Вдовиченков) — это он пошутил насчет парижского вируса, и сэр Тоби (Феклистов), запомнившийся французам как царь Борис из спектакля “Борис Годунов”. И правильно, не царское это дело — психовать перед спектаклем.
В зале на пятьсот мест — в основном французы, и это стало ясно с первого момента, когда артисты не услышали никакой реакции в тех мизансценах, где в Москве обычно стоит гогот. Но здесь публика сосредоточенно читала субтитры с классическим французским переводом, хотя сюжет комедии известен, как старая сказка: кораблекрушение разлучило близнецов для того, чтобы соединить их в счастливые брачные союзы с Оливией и Орсино, правда, они свели с ума весь мир своей зеркальной схожестью.
Но чем дальше, тем, похоже, меньше публику интересовали перипетии текста. Мужская сборная из России собралась и выдала высокий класс, используя как главные приемы игры лаконизм и неожиданность. Три женские роли (Оливия, камеристка Мария и Виола) сыграны легко и изящно, без псевдодамских кривляний и плывущих голосов театра Виктюка. У каждого свой рисунок: Кузичев — порывистая Виола, Дадонов — бизнесвумен Оливия и Ильин — сдержанная, но не без кокетства камеристка.
— Илья, ты так красиво носишь платье, что, похоже, тебе это нравится.
— В Молодежном театре я однажды заменял артиста в роли трансвестита — и не могу сказать тебе, что мне это доставило удовольствие. Я даже сказал, что больше играть не буду, а здесь... Дело не в платье или каблуках — дело в глазах, когда смотришь в глаза партнера и рождается другая история. Так нам говорил Доннеллан, и мы стараемся это делать.
Ильин вместе с Феклистовым были самой отвязной парой представления. Космос, то есть Дюжев, хоть и потерял частично голос, но замечательно сыграл сэра Эндрю с точной проработкой в жестах и реакциях. Единственный, кто заставил публику рыдать не от смеха, а от сострадания — это Дмитрий Щербина, представивший совершенно неожиданного Мальволио. И в финале... зал встал, не усидел, когда Антонио (Михаил Жигалов) отрывался в ламбаде с Шутом—Писаревым, который уже ничего не боялся, потому что хорошо сыграл. Когда к Дюжеву после спектакля вызвали фониатра, выяснилось, что у врача бабушка с дедушкой тоже были русскими. Не чудо ли это?..
В Королевскую ночь в католических странах принято подавать пирог, в который запекают какую-нибудь маленькую штучку. Тот, кому она достанется, объявляется королем или королевой, им на головы надевают корону, и те выбирают себе пару. На “Двенадцатой ночи” дирекция театра подала пирог. И королевой оказались костюмер Наталья Веденеева и... обозреватель “МК”. Королем я выбрала Александра Феклистова. А кого же еще, как не самого лучшего русского царя Бориса?
