Позволю себе личную интерпретацию булгаковского романа
, речь в котором, безусловно, идет о духовности. Но мне все же кажется, что это - ДУХОВНОСТЬ ВНЕ ВЕРЫ. Речь идет о нравственном выборе человека, пока еще не обретшего веру, но проснувшегося для духовных поисков. Поэтому и роман Мастера остается для него романом о ПОНТИИ ПИЛАТЕ.
Нравственные страдания Понтия Пилата не имеют ничего общего с верой в Б-га, это - муки совести и пробуждение Человека в прокураторе. Он ни минуты не допускает, что Иешуа больше, чем просто оборванный философ, но встреча с ним переворачивает его жизнь.
На мой взгляд, именно о духовности ВНЕ веры можно говорить и применительно к образу Маргариты. Она готова поверить в дьявола и вступить с ним в сделку РАДИ СВОЕЙ ЛЮБВИ, ее привлекает в Воланде отнюдь не его темное начало, а одна лишь способность вернуть ей Мастера. Поэтому, заключив сделку с дьяволом, Маргарита не лишается нравственного начала: она утешает плачущего мальчика, напуганного погромом в квартире Латунского, жалеет Фриду, испытывает потрясение от убийства барона Майгеля, соврешающегося на ее глазах.
»
Дописано позжеА с диаконом Першиным можно и поспорить при всем уважении к его интерпретации:
ЦИТАТА
Здесь образ „исторического Иисуса“ — то, что про Него рассказывает темная сила (Воланд) или ее адепты (Берлиоз, Мастер, Иван Бездомный).
Все же называть Мастера адептом темной силы, как мне кажется, не совсем верно.
Берлиоз раскрывает Иванушке допущенную им в поэме про Христа ошибку: вместо того, чтобы доказать, что Иисуса Христа НЕ было вовсе, он расписывает его в таких яркоотрицательных тонах, что тем самым утверждает его существование.
Мне кажется, это очень важный момент для понимания романа Мастера: воплотив образ Христа, сделав его прежде всего Сыном Человеческим из плоти и крови, Мастер утверждает его существование, возвращая московскому миру БЕЗ БОГА Иешуа. Это совершенно не отменяет и не умаляет нравственной высоты его подвига, а, возможно, и еще более возвышает Иешуа, идущего на смерть без гарантии воскрешения. Даже если Иешуа начисто лишен божественной ипостаси, это неплохая альтернатива высочайшего взлета человеческого духа и кантовского нравственного императива для Москвы 30-х годов.
»
Дописано позжеЦИТАТА
Это роман про богоубийц, причем про самых образованных, интеллигентных и даже „мягкосердечных“ из них.
Это роман о мире ПОСЛЕ казни Иешуа, о московском мире без Б-га. Но не Мастер убивает в Иешуа Б-га, отнюдь. Казнь уже свершилась, а, поскольку свято место пусто не бывает, в Москву прходит Воланд, косвенно доказывая существование высших сил, неслучайно он задает Берлиозу вопрос, верит ли он в дьявола, раз уж в Б-га не верит?
Помните, как удивлен Воланд тем, что Мастер написал роман о Понтии Пилате в ТАКОЕ время? Он подсаживается к Берлиозу и Иванушке, чтобы развенчать их убеждения в том, что Христа не сущестовало, а в конце буглаковского романа убеждается, что в Москве берлиозов, лиходеевых и варенух нашелся-таки Мастер, угадавший "правду" о ершалаимских событиях и пытавшийся поведать ее миру. Это ли не фиаско?
ЦИТАТА
„Иешуа“ Воланда не разрушает ада и не спасает человека. Вера в такого „Галилеянина“ бессмысленна, ведь Евангелие является благовестием, только если Он — Бог.
Вера в такого "галилеянина" - это вера в изначальную духовность ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ природы, это - вера в человека. Она, возможно, бессмысленна для христианина, верующего человека, но может стать спасением для таких, как, скажем, Иванушка Бездомный.
Исследователи, осуждающие Булгакова за излишнюю человечность Иешуа, почему-то игнорируют материальность Воланда. Чего стоит подробное описание его внешности, несвежие простыни на его постели, заплатанная ночная рубашка и приносящее Воланду вполне осязаемые мучения больное колено? Все эти натуралистические подробности, как мы видим, совершенно не оспаривают неземной сути профессора и способны сбить с толку разве что Берлиоза или публику в зале Варьете. Маргарита сразу же догадывается, с кем имеет дело, как и Мастер с первых иванушкиных слов понимает, что тот встретился с сатаной.
Возможно, и образ Иешуа способен сбить с толку лишь неподготовленного читателя, а его казнь - это материализация мысли об отпадении от Б-га булгаковской Москвы. Такая Москва отторгает роман мастера, но с удовольствием подчиняется логике Воланда, принимает его с апплодисментами и охотно ведется на его фокусы.
»
Дописано позжеЦИТАТА
Подобно живописцу в «Портрете», Мастер создает на бумаге мир. И вдруг оказывается, что рукописи не горят. И тогда выдуманный мир начинает как бы сгущаться и пропитывать своими смыслами само существование Мастера.
Так мир этот невыдуман, согласно логике булгаковского романа. Первые главы романа о Понтии Пилате читаются Воландом и подтверждают истинность догадки Мастера. Сам мастер удивляется тому, как он все это "угадал". Фантосмагоричность московского мира словно оттеняет правдоподобие бесхитростных событий пилатовских глав. Какая детальность описания, натуралистичность и простота в противовес совершенно невообразимым изчезновениям, перемещениям в пространстве, посвящению в вампиры, характерным для московского мира после появления Волонда. Самая правдоподобная часть булгаковского романа, совершенно лишенная фантастического элемента и дающая объяснение любому происходящему в ней событию это, как раз, повествование о Понтии Пилате.
Булгакова можно обвинять в отпадении от канонического христианства, но никак не в бездуховности и прославлении темных сил. Даже в пределах московского времени и пространства победа Воланда сомнительна. Именно после его появляния Иванушка Бездомный обращается к духовным поискам и прекращает писать свои ужасные стихи, Маргарита жертвует собой и уготованной ей вечностью во имя любви. Воланд снова и снова убеждается в том, что милосердие просачивается и сквозь щели московского мира.
Эпиграф изначально отсылает нас к булгаковскому дуализму: Зло и Добро существуют, и их существование несомненно. Дьявольская природа Зла выявлена в романе четко, но вот какова природа Добра: божественное или человеческое, нравственное это начало - тут, по-моему, больше вопросов, чем ответов.