Половой отбор у людей. Глава1_(5). "Положительная ассортивность" по внешке.

Новичок, начни здесь!

Итак продолжим, Камрады.

<--- Предыдущая часть.

Начало книжки (с Аннотацией) ---> Половой отбор у людей. Начало книги

Целиком эту отличную книжку можно совершенно бесплатно скачать тут - Половой отбор у людей

Красивым людям, в среднем, проще получать красивых партнеров. Поддержание неравномерности (в распределении «груза вредных мутаций» между людьми)

Итак, переходим к одному из важнейших разделов этой главы.

Общая идея о том, что чем привлекательнее особь, тем больше, в среднем, шансов получить, в качестве полового партнера, другую привлекательную особь (по-научному этот принцип называется «положительная ассортивность» полового отбора), была предложена еще Дарвином в его знаменитой работе 1871 года (заметим, кстати, что в те годы наука еще ничего не знала про гены).

Более ве́ка спустя, исследования подтвердили «положительную ассортивность» по внешности у людей (см. например, [41] — статья хороша также тем, что содержит много ссылок на релевантные работы). Впрочем, и без исследований понятно, что чем люди сами более внешне привлекательны, тем, в среднем, они будут иметь больше доступа к сексуальным отношениям и, соответственно, к размножению с другими внешне привлекательными людьми (понятно, что значимость фактора собственной красоты при конкуренции за полового партнера могла быть меньше или больше в разные времена и/или у разных народов — чуть позже мы еще коснемся этого момента).

Скажем, «средненькой» девушке явно проще завести сексуальные отношения с красавчиком, нежели чем совсем «страшненькой» с ним же (хотя и у совсем «страшненькой» тоже иногда бывают какие-то шансы, например, если красавчик выпил; еще бывают мужчины с очень сниженной планкой по женской красоте; и, кстати, в современном мире у неё есть возможность воспользоваться спермой красивого мужчины из банка спермы, но этой опцией пользуется пока что еще относительно небольшое количество женщин). Неравенство в отношении доступа к сексу и размножению с привлекательными людьми также происходит за счет некрасивых, внешне непривлекательных мужчин: им, в среднем, заметно сложнее получить красотку для отношений.

К слову, под «средней девушкой» мы имели в виду опять-таки — по сравнению с другими девушками. Если у мужчины высокая планка по женской внешности, то для него она будет просто не очень привлекательной, не особо интересной вообще, особенно если ей еще захочется чтобы он как-то материально вкладывался чтобы с ней спать («мужской вклад в потомство» увеличивает «разборчивость» особей мужского пола, так не только у людей, но у людей, из-за развитого сознания и относительной сложности взаимоотношений, это сильно проявляется не только на уровне популяций, но и на индивидуальном уровне тоже).

Но какая связь между «положительной ассортивностью» полового отбора по красоте у людей и «грузом вредных мутаций»?

Попробуем простыми словами объяснить этот важнейший для понимания полового отбора у людей момент.

В контексте концепции про обратную корреляцию между красотой и количеством вредных мутаций (в рамках этой концепции мы и будем строить наши дальнейшие рассуждения), «положительная ассортивность» по внешности означает, что особи, содержащие относительно небольшое количество вредных мутаций, в основном, размножаются с особями, тоже содержащими, в среднем, относительно небольшое количество вредных мутаций. Что, очевидно, должно будет коррелировать с относительно небольшим количеством вредных мутаций у их общих детей.

Люди менее внешне привлекательные — соответственно, будут иметь, в среднем, менее привлекательных половых партнеров, и, соответственно, размножаться, в среднем, с относительно менее привлекательными людьми. В контексте концепции про обратную корреляцию между красотой и количеством вредных мутаций это означает, что особи, содержащие относительно большое количество вредных мутаций, будут размножаться с особями, в среднем, тоже содержащими относительно большое количество вредных мутаций. Что, очевидно, должно коррелировать с относительно, в среднем, бо́льшим (по сравнению с детьми красивых родителей) количеством вредных мутаций у их детей.

Чисто на всякий случай, речь не про то, что красивые размножаются только с красивыми, некрасивые — только с некрасивыми, а средние — только со средними. Это не так. Тем более учитывая в принципе большую, в среднем, сексуальную востребованность женщин в целом (об этом биологическом аспекте — о большей сексуальной востребованности женщин, мы системно поговорим ближе к концу Главы 2). Речь лишь про, что красивым, в среднем, легче получить красивых партнеров для сексуальных отношений, преимущество. У некрасивых — наоборот, недостаток в этом аспекте. Что, на длинной дистанции, в череде поколений, способствует неравномерности распределения вредных мутаций — у красивых тут преимущество (но при этом не будем забывать, что мутации в принципе имеют свойство стремиться к накоплению в генетических линиях за счет мутагенеза — образования новых мутаций, от поколения к поколению).

Таким образом, в рамках концепции про обратную корреляцию между красотой и количеством вредных мутаций, разница в сексуальной привлекательности между особями способствует неравномерности, в отношении количества вредных мутаций, между их потомством. У потомков некрасивых людей (в рамках этой концепции) количество вредных для здоровья мутаций, в среднем, будет больше, чем у потомков красивых. Биологический «смысл» тут в том, что это делает работу остального естественного отбора как бы «прицельней»: люди с большим грузом вредных для здоровья мутаций, фигурально выражаясь — «наиболее очевидная цель» для естественного отбора (за счет их, в среднем, более низкой жизнеспособности). Также это делает остальной естественный отбор против вредных мутаций более «эффективным»: убирая такую особь из генофонда (если это случилось до того, как эта особь успела сильно размножиться), естественный отбор убирает копии сразу многих вредных генов (на всякий случай заметим, что другие копии этих же вредных генов, конечно же, останутся в генофонде — в других особях, которые их несут).

Вот такой вот изящный системный механизм. При этом всё, что эволюции «надо было сделать», чтобы этот механизм у людей нормально заработал — это создать у людей способность ценить «качественные гены» (точнее, их приблизительный маркер — красоту) в потенциальном партнере. А дальше — это уже просто логические следствия.

Также учтем относительно недавние результаты научного исследования «синергии» вредных мутаций: совместный эффект двух вредных мутаций в плане понижения жизнеспособности особи больше, чем просто сумма их эффектов по отдельности. Что также должно способствовать эффективности естественного отбора при неравномерном распределении груза вредных мутаций.

Понятно, что если половой отбор по красоте ослабевал в каком-то регионе в какой-то исторический период, например, если мнения жениха и невесты учитывались в малой степени (ослабевал, а не выключался совсем, поскольку ведь за всеми потом все равно не уследишь), то остальной естественный отбор работал, в контексте вышеупомянутого механизма, менее «прицельно». Однако, учитывая более тяжелые условия жизни и отсутствие современной медицины в те времена: даже с меньшей «поддержкой» полового отбора по красоте, остальной естественный отбор должен был быть достаточно эффективным.

Еще момент. Если, скажем, межполовые отношения в некоем племени существовали в формате, фигурально выражаясь, группового «брака» (проще говоря, половые связи по типу «многие со многими» — есть даже такая теория, что в доисторические времена межполовые отношения у нашего вида долгое время протекали в таком формате, да и сейчас есть этнические подгруппы, где такое еще практикуется), неравномерность распределения вредных мутаций обеспечивалась существованием общего потомства красивых мужчин и женщин (раз многие со многими, значит, в том числе, и красивые с красивыми).

Половой отбор путем физического противостояния между самцами тоже способствует естественному отбору

Представим себе племя/стаю, где мужчины/самцы, в контексте «полового отбора», в основном разбираются между собой и «самки» достаются победителям (соответственно, в таком варианте, желания женщин/самок имеют значение лишь когда они не в поле зрения самцов-победителей).

Очевидно, такой формат полового отбора также способствует естественному отбору против нездоровых особей мужского пола. Которым, в естественных природных условиях, в среднем, сложновато было выдержать такую, скажем так, «непосредственную» конкуренцию за самок.

Значимость фактора собственной красоты (при конкуренции за половых партнеров) могла варьироваться

В разные времена, у разных народов фактор собственной красоты мог иметь большее или меньшее значение в конкуренции за привлекательного партнера/привлекательную партнершу. Но некоторое значение он все равно должен был иметь. В том числе, и в обществах «патриархального» типа, в которых большое значение в выборе мужа/жены имеет мнение родителей (которые, например, учитывали материальное положение жениха/«приданое» невесты).

С нашей точки зрения, имеет смысл несколько критически относится к информации о том, что в целых странах молодые вообще не имели/не имеют права что-то решать при выборе партнера. В каких-то отдельных странах или социальных группах, в течение какого-то исторического отрезка (например, каста брахманов в Индии в старые времена или свидетельства испанцев о брачных обычаях в империи инков, и другие подобные примеры) — возможно, и то до некоторой степени.

В обществах с большей свободой выбора партнера, даже если о браке договариваются родители, когда будущим супругам еще совсем мало лет, повзрослевшие дети могут иметь уже свое собственное значимое мнение по поводу будущего партнера.

Если же говорить о половых отношениях хозяев с невольниками во времена рабства, то, очевидно, что в этих отношениях половой отбор по красоте, в основном, осуществлялся со стороны владельца. С другой стороны, в половых отношениях между невольниками отбор по красоте никуда не девался.

Кстати, в некоторых регионах «купить жену» можно и сейчас, правда не очень понятно дает ли это какие-либо реальные права, и на что именно. Чисто на всякий случай: мы против рабства в любом его виде.

Отметим, что мужская красота имела и имеет значение для полового отбора даже в таком обществе, в котором существенную роль играло и играет прямое физическое противостояние мужчин, в конкуренции за женщин.

В доисторические времена силовой вариант конкуренции за женщин мог иметь еще большее значение, но это, мягко говоря, не означает, что вообще отсутствовал отбор по сексуальной привлекательности мужчин (как минимум потому, что «за всеми не уследишь»).

Обобщая, можно сказать, что помимо красоты на возможность получить красивую партнершу влияли и влияют, конечно же, и другие факторы. Но также очевидно, что все равно существует корреляция между собственной внешней привлекательностью и шансом получить красивую партнершу. Скажем, известно, что большие материальные ресурсы у мужчины сильно повышают доступ к красивым женщинам, однако ресурсный и красивый — это, конечно же, существенно интересней для женщин, чем просто ресурсный.

Получившие «в наследство» слишком много вредных мутаций

Как мы уже разбирали, в генофонде, помимо наследования детьми родительских мутаций, постоянно происходит мутагенез — образуются новые мутации. При этом заметим, что существует неравномерность распределения в отношении количества вредных мутаций — у одних людей их больше, чем у других (напомним, что эта неравномерность усиливается половым отбором, в рамках гипотезы о корреляции между вредными для здоровья мутациями и некрасивостью).

Соответственно, часть людей, в каждом очередном поколении, «получает в наследство» от своих предков уже такое большое количество вредных для здоровья мутаций, что:

---из-за плохого здоровья могут не дожить до репродуктивного возраста;

---или оказываются бесплодными (то есть проблемы с репродуктивным здоровьем): есть оценки, что существенный процент случаев бесплодия обусловлен генетическим нездоровьем. Кстати, в 2012 году было проведено весьма продуманное большое исследование [57], показавшее заметную корреляцию между привлекательностью лиц и фертильностью у женщин (то есть красивые, в среднем, фертильней — не каждая, но в среднем).

Эти два фактора, очевидно, были более значимыми до появления современной медицины (тут нет каких-то точных временны́х границ, просто имеется в виду, что чем более развита медицина, тем меньшее влияние конкретно эти факторы оказывают на размножение людей), но имеют значение и сейчас: несмотря на все успехи медицинской науки, часть людей все равно умирает от болезней в молодости (часть из них — до репродуктивного возраста) или страдает от бесплодия;

---или из-за большого груза вредных мутаций уже настолько внешне непривлекательны, что не находят устраивающего полового партнера для размножения (опять-таки, рассуждая в рамках концепции об обратной корреляции между красотой и количеством вредных мутаций). Такое не нахождение себе устраивающего полового партнера из-за внешней непривлекательности — сценарий, который, по всей видимости, был минимизирован в «патриархальные» времена. Например, через распространенный в ряде стран «институт сватовства» (сейчас этот институт постепенно отмирает в большинстве из них, но в некоторых странах и регионах еще довольно распространен).

Преимущество — не только в красоте партнерш

Красивые мужчины имеют (биологическое) преимущество не только в отношении красоты их женщин. Можно также вполне предполагать, что красивые мужчины, в среднем, имеют за жизнь больше секса. Например, они раньше, в среднем, начинают половую жизнь, из-за своей привлекательности для женщин. Известное исследование на американцах, живших в 20 веке, показало, что официальных детей у некрасивых мужчин в среднем меньше, чем у остальных мужчин [35]. То есть даже если брать официальных детей — у некрасивых мужчин их меньше.

Учтем, что красивые мужчины, очевидно, имеют секс, в среднем, с бо́льшим количеством женщин, чем некрасивые, поскольку женщины их больше хотят (в том числе то, что они, очевидно, параллельно встречаются, в среднем, с бо́льшим количеством женщин, чем некрасивые мужчины). В культуре многих народов на протяжении некоторого исторического периода было принято (а у некоторых народов принято и в наши дни) хранить девственность до свадьбы. Но ведь есть же чужие «жёны». Внебрачные связи — фактор, который общество во многих странах пыталось, с бо́льшим или меньшим успехом, ограничивать в «патриархальные», с большей «строгостью нравов», времена (а в некоторых странах и регионах пытаются и сейчас).

В западной литературе, посвященной половому отбору, даже есть специальный термин: «EPC» — «половые связи вне пары» (англ. — extra pair copulations). С нашей точки зрения, можно с достаточной степенью уверенности полагать, что в среднем, у красивых мужчин — больше биологических детей на одного мужчину. Очевидно, для генофонда в этом есть некий положительный смысл. Чем больше рождается детей с «качественным» здоровым геномом, тем лучше. В современном мире есть такой инструмент как ДНК-тест, но, заметим, далеко не все мужья идут на то, чтобы делать ДНК-тест на исключение своего отцовства.

Еще учтем, с появлением современных удобных противозачаточных средств и относительно (по сравнению с тем, что было раньше!) безопасной абортации, для «жены» стало относительно просто влиять на то родит ли она от непривлекательного мужчины, с которым спит чисто по расчету, или нет (скажем, контрацепция и абортация имели место и в древнем мире, но контрацепция была далеко не так удобна, а абортация гораздо опасней, чем сейчас).

А еще «диверсификация»

Так как у красивых мужчин, в среднем, больше женщин (и часть из этих женщин рожает от них), значит геном красивых мужчин, в среднем, более, если так можно выразиться, «диверсифицирован» — перемешан, в их детях, с бо́льшим количеством разных геномов (с геномами тех их женщин, которые родили от них детей). Учтем, что чем больше «диверсификация» генома, тем, в силу теории вероятности, ниже шанс, что вообще все дети окажутся нездоровыми. Поясним. Красота партнерши — это все-таки еще не гарантия, что дети будут здоровыми. Но если таких партнерш несколько — выше шанс, что хотя бы с одной из них получится здоровое и красивое потомство.

Преимущество (явное или неявное) — почти при любом формате межполовых отношений

Практически при любом формате половых отношений у людей: па́рном, «гаремного» типа или даже «групповом» — у красавчиков все равно имеется, в среднем, некоторое преимущество (в силу их привлекательности для женщин). Например, при групповом «браке», даже если «семья» включает многих мужчин и женщин — у красивого, скорее всего, будет больше секса с «общими» женами. Как бы люди не пытались урегулировать половые отношения, полностью победить тот момент, что сексуальное желание, в среднем, сильнее по отношению к красивым — невозможно. При гаремном формате отношений у красавчика также, при прочих равных, больше шансов, учитывая «измены»: весьма вероятно, что женщина будет изменять страшненькому с красавчиком, и гораздо менее вероятно — что наоборот. Заметим, что сравнивать надо сравнимое: то есть в данном контексте нет смысла сравнивать обладателя гарема с тем, у кого гарема нет.

Таким образом, хотя мы и не можем точно знать, какие формы межполовых отношений (формы «брака», если это можно так назвать) превалировали у людей в доисторический период, это, с нашей точки зрения, не должно стоять на пути понимания работы полового отбора у людей во временны́х масштабах бо́льших, чем исторический. И это, на наш взгляд, относится не только к роли внешности в половом отборе у людей, но и ко многим другим факторам (которые мы также будем разбирать в этой книге).

Как, в итоге, половой отбор по красоте помогает против накопления вредных мутаций (биологический «смысл» отбора по красоте)

Подытоживая изложенное выше, можно сказать, что половой отбор по красоте, предположительно, помогает противодействовать накоплению в популяции вредных мутаций благодаря следующим механизмам:

----половой отбор по красоте у людей способствует неравномерности в отношении количества вредных мутаций между разными особями (у одних людей их больше, чем у других). А уже за счет этой неравномерности более «прицельно» работает остальной естественный отбор: чьи-то наборы генов будут «убраны» из генофонда (тем самым уменьшая количество копий вредных мутаций в генофонде), кто-то умрет, не размножившись или успев размножится меньше, чем окружающие, кто-то будет настолько нездоров, что не сможет родить. Говоря более научным языком, особи, получившие от своих предков больше вредных мутаций (чем другие особи), с меньшей вероятностью выживут и размножатся.

Таким образом, естественный отбор, включая и половой отбор тоже (половой отбор — через непривлекательность) постоянно понемногу «убирает» из генофонда наборы генов тех особей, которые «получили в наследство» (от своих предков) «слишком» много вредных мутаций.

Как уже упоминалось, не так давно учеными была еще открыта синергия вредных мутаций — совместный эффект двух вредных мутаций в плане понижения жизнеспособности особи больше, чем просто сумма их эффектов по отдельности. Такая синергия, очевидно, еще больше усиливает неравенство между особями в отношении приспособленности.

Понятно, что на отбор влияют не только вредные мутации. Однако они, уменьшая приспособленность организма, очевидно, являются важным фактором естественного отбора;

----красивые мужчины, то есть содержащие в себе, предположительно, в среднем, относительно немного вредных мутаций, получают, в среднем, вообще больше половых партнерш, чем некрасивые мужчины. В том числе, и чужих «жён». Именно в среднем, мы тут вовсе не имеем в виду, что каждый красивый получает больше партнерш, чем каждый некрасивый. Количество содержания вредных мутаций у потомства коррелирует, в том числе, и с количеством содержания вредных мутаций у родителей (а это, в свою очередь, предположительно, коррелирует с их некрасивостью).

То есть качество генома новорожденной особи зависит не только от слепой удачи в том, какие из родительских генов достанутся особи, но от того, что это будут за родители — в плане качества генома. Таким образом получается, что чем больше у «красавцев» детей, тем для генофонда, предположительно, в среднем, лучше (кстати, есть данные, что у красивых женщин, в среднем, тоже больше детей, чем у некрасивых женщин, в силу разных причин, что, опять-таки, в контексте концепции о корреляции красоты людей и здоровья генома, тоже должно положительно влиять на генофонд).

Хотя обычных мужчин, «не красавцев», в популяции явно больше, чем красивых мужчин, и детей, у них, в совокупности, очевидно, существенно больше, чем (в совокупности) у красивых мужчин, фактор преимущества красивых мужчин в количестве партнерш и биологических детей, в аспекте противостояния накоплению вредных мутаций в генофонде, тоже должен иметь какое-то значение.

Если посмотреть глубже, то еще правильней в этом контексте говорить даже не о количестве детей, а о количестве потомков — этот важный момент мы разберем чуть позже.

Заметим тут еще кое-что интересное. Бо́льшее в среднем количество партнерш и детей у красивых мужчин никак не могло бы привести к тому, чтобы все люди в итоге, через много поколений, стали бы красивыми. Почему? Из-за постоянного мутагенеза (появления «новых» мутаций): лишь немногие из их далеких потомков будут по качеству генома «не хуже» их.

Однако, бо́льшее в среднем количество партнерш и детей у красивых мужчин хотя бы помогает сдерживать накопление груза вредных мутаций в генофонде: чем больше детей с «качественными» генами, тем относительно меньше доля остальных.

Про естественную систему отчистки генофонда от вредных мутаций мы еще поговорим отдельно в третьей главе.

Будет не лишним тут еще раз заметить, что в прежние времена, в отсутствии современной медицины (тут нет каких-то точных временны́х границ) и современного качества жизни (просто несравнимого, несмотря на все современные «кризисы», даже со средними веками, не говоря уже о гораздо более ранних временах), большое значение в борьбе с накоплением вредных мутаций в генофонде, очевидно, играл именно остальной «естественный отбор» (помимо полового): многие просто не доживали до репродуктивного возраста. То есть был гораздо более сильный, в среднем, отбор по здоровью генома, по его жизнеспособности (а эти вещи коррелируют с количеством вредных мутаций, по определению что такое вредная мутация).

В некоторых особо бедных странах и регионах (где плохо с доступом к возможностям современной медицины) давление естественного отбора по здоровью генома все еще очень велико и сейчас. Возможно, в будущем ситуация для человечества ухудшится или наоборот, улучшится, тут можно только гадать.

Еще раз уточним, что обычно не имеется в виду, что естественный отбор зависит только от вредных мутаций. Также нет оснований утверждать, что важно только их количество. Скажем, вредные мутации могут быть еще и в разной степени вредными. И еще степень их вредности может зависеть от внешних условий. Но корреляция между количеством вредных мутаций и жизнеспособностью особи (жизнеспособностью её набора генов — её генома), очевидно, должна иметь место. По крайней мере, по определению что такое «вредная мутация».

(Продолжение следует)

Продолжение --->Продолжение книги про половой отбор у людей